Часть шестая

Храм Спящего

Уровень 28

The Final Sacrifice

С чувством пистолетно-височного холода я стоял на достигнутой в первом путешествии позиции и убеждал себя в необходимости финального рывка. Последней жертвы… а что будет последней жертвою моей – неизвестно. То ли большая половина здоровья, то ли половина нервов, то ли легкое безумие. Сквозь земли орков я пронесся, как ураган и полностью опустошил их, не пожалев никого: ни воинов, ни охотников, ни шаманов, ни даже их самок. Устал я от необходимости притворяться, устал бродить с улу-мулу, слушать восторженное «кюраса-дуто» и прочие вопли этих зеленых гуманоидов.

Совесть моя к тому времени уже не протестовала против массовых репрессий, к тому же орки всегда нападали первыми. Стоило мне только показаться на траверзе города орков, как десяток злобных тварей сменили давешнюю милость на яростный гнев и ринулись показывать мне кузькину мать. Но на мне уже не было той скорлупы доспехов, в которых я красовался прошлый раз. В орочий город завалилось великое несчастье – к ним приперся Священный Враг в образе старины Марвина. Больше всего хлопот мне доставили шаманы, которых пришлось доставать арбалетными болтами. Стоит этакая сволочь за углом – только Гратханакк высовывается, и пуляет в меня файерболлами.

Вернемся к тому, что я начал описывать. Стоя на последнем достигнутом рубеже, я ломал голову над очередной загадкой: каким образом открываются решетки в проходе? Решетки здесь были мелкие – даже жуку мясному не пролезть сквозь прутья без того, чтобы не ободрать с плеч все мясо. Что-то мне подсказывало, что попасть внутрь можно, но… но для этого придется вскарабкаться в самое неудобное и нелицеприятное место. Я повращал башкой в поисках такого места.

…Местность за моей спиной до боли напоминала тот зал, где я заполучил свой «Уризель» Только там было озеро лавы, в которое накакал горный великан – островок с хранящимся мечом и мертвым шаманом на страже. Здесь же было озеро лавы, в которое шкодливый великан уронил свои каменные игрушки-кубики. Я напряг зрение. Точно! Посреди нагромождения этих кубиков стоял мраморный столп со знакомым переключателем. Твою первую женщину, Адам!!! Это как же вы мне прикажете добираться до этого сраного переключателя! Я что, похож на кузнечика? В этом мире, где каждый день нужно засчитывать за три земных, внезапно очень хорошо ощущается усталость собственного организма. Моральная и физическая измотанность. Меня нынче мог бы понять разве что кентавр. Целый день на нем пахали, а к вечеру заявили, что нужно спасать Вселенную. И вот тот звук, который он издал своим задним проходом при натягивании тяжелой кольчуги, я скопировал губами. Прошу меня простить за подобную откровенность.

Пришлось старине Марвину разбегаться, прыгать, подтягиваться и вскарабкиваться на эти чертовы кубики, хотя больше всего моему измочаленному телу хотелось покоя. Я просто чувствовал, как из меня улетучиваются воля и решительность. Стоп! Может, все дело в этом трижды проклятом богами месте? Я достал из своей писаной торбы зелье восстановления маны и выпил его несколькими жадными глотками…

Вроде бы откатило! Вот и заветный переключатель. Крепенько упремся ножками в мраморную плиту и попытаемся сдвинуть его. Удалось, ура!!! Что за черт? Куда это я спускаюсь? Оказывается, это вовсе не столп! Оказалось, что это вовсе лифт! И этот лифт опустил меня в очень темное помещение с серыми стенами и жуткого цвета черно-зеленым полом из все того же мрамора. Ну, прямо-таки не отпускает дежа-вю, чувство, будто все это я когда-то видел! Или это все те же аналогии с московским метро?

Слава Инносу, вскоре ассоциации прекратились, так как в очередном из залов подземелья я провалился по пояс в ледяную воду все того же почти черного цвета. Бр-р! Ну и мерзость! Зато стала видна цель моего пребывания здесь: по обе стороны серой мраморной колонны находились еще два переключателя. Стараясь не думать о том, что один из них – рычаг моей смерти, я повернул оба, удовлетворенно прислушался к отдаленному гулу и скоренько побежал обратно, отряхиваясь, как сдуру угодивший в воду кот. Парочку взявшихся из ниоткуда ползунов я пришиб голыми руками. Колонна-лифт доставила меня обратно, правда пришлось пораскинуть мозгами, отыскивая за собственной спиной рычаг активации. Оказавшись наверху, я спрыгнул вниз и обсушился у озера лавы, а затем по длинному тоннелю вышел к тому месту, где когда-то сражался с мертвыми орками-стражами.

Отсюда до входа в главную часть Храма Спящего было почти триста метров. И все это расстояние мне пришлось буквально волочить себя за шиворот, беспрестанно напоминая самому себе о чувстве долга и финальном сражении.

- Ну, еще несколько часов! И все закончится! – уговаривал я сам себя.

- Да пошел ты на хрен! – отвечало мое «альтер эго», - я уже сыт по горло собственными подвигами!

Препираясь сам с собою в таком вот стиле, я и не заметил, что стою у открытой решетки, а изнутри доносится характерное хлопанье крыльев.

- Замуровали демонов, понимаешь! – буркнул я, снимая с плеч арбалет, - что ж, начнем борьбу за освобождение демонов Африки от пут колониализма расизма, и прочего «…изма»!

Но демоны не возжелали, чтобы я их освободил. С молчаливым негодованием они подлетали ко мне и начинали швыряться огнем. Затем умирали от соприкосновения с волшебной рудой, которой были покрыты мои стрелы. Демонов оказалось целых три штуки – хорошо хоть не семь. Затем беспощадному Марвину пришлось сменять «орало» на меч и рубиться с подоспевшими двумя фанатиками из свиты Кор Галома. Сколько же боеспособной молодежи увела с собой эта свинья? Фанатичные стражи не признавали ни разумных доводов, ни неразумных оскорблений. Они рубились молча с холодной яростью, точно ожившие каменные статуи.

Но со мной был «Уризель», которому было все равно, что рубить: будь то камень или плоть. Вдобавок к поражению от физического соприкосновения он поражал противника зарядом огня – словно я одной рукой машу мечом, а другой мечу файерболлы. Через пару минут у моих ног лежали израненные и обожженные тела фанатиков, а я перешагнул их и отправился дальше – по мосту через пропасть туда, где переливалась смутно знакомая фигура. Ба! Да ведь это последний из братьев-шаманов, сыновей духов, что стали мертвыми при жизни ради того, чтобы Спящий стал посмертно живым.

- Уходи отсюда! – взревел нечеловеческий голос, - смертный, уходи! Дальше тебе не пройти! Это говорю тебе я – Граш-Варраг-Арушам!

- Мне бы на минуточку! – заканючил я голосом Остапа Бендера, - мне бы только подписать вот эту бумажку у господина Спящего! Я ведь даже кроссовки не расшнуровал…

Как бы в доказательство своих слов я выставил вперед свой сапог, покрытый магическим металлом. Против желания шаман скосил глаза, и это стоило ему удара под самое уязвимое место у прямоходящих. Граш-Варраг-Арушам, по всей вероятности, был полностью святым. Ибо от моего яйцедробительного удара лишь отлетел шагов на шесть и опрокинулся на спину. Тем временем я потащил из-за спины свой меч. Шаман поднялся. На лице его (я готов поклясться) впервые проступили человеческие чувства: недоверие, страх, разочарование и даже непонятная радость.

- У тебя есть оружие! – прохрипел он.

- Имеется! – признал я.

- Я тебя остановлю!

Но в его голосе совсем не было уверенности. Раскрутив свой магический посох Шабанакк, он метнул в меня некую темную субстанцию. Хорошо, что я пригнулся. Ибо облако, состоящее из стопроцентного зла, прошло всего в нескольких сантиметрах от моих коротких волос.

- Ах ты, доннерветер! – проворчал я, рубая крест накрест своим мечом.

- Зак-заг! – только и вырвалось у шамана на родном языке. Он упал с разрубленной грудью, внутри которой копошились черви и улитки, - ах, хр-р! Бла-блю-блю!!!

Это уже не он. Это меня блевать потянуло. Выпотрошенным кишечником меня не удивить, но вот содержимое брюха этого сукиного сына всерьез расстроило мою систему пищеварения. Хвала Богам, что предыдущих мертвых братьев я милосердно убивал усекновение шеи. Либо других важных органов. Видимо, с исчезновением сердца пришли в негодность и остальные внутренности.

С окончательно ставшего мертвым шамана я снял «Клинок проклятий» и странную руну с заклятием шестого круга «Дыхание смерти». Вот чем он в меня швырнул, гаденыш! Я отпихнул от себя разрубленное тело и зашагал вверх по ступенькам – поближе к конечной точке «маршрута в никуда». Издалека Храм Спящего напоминал голову горгоны: узкие проемы-глазницы да каменные космы-стрелы. Я поднялся вверх по широкой лестнице и свернул направо – на боковой пролет, ведущий вверх. Вскоре он закончился небольшой площадкой, с которой вверх и влево вел еще один лестничный пролет – последний. Преодолев его, я очутился в сумеречной зоне, образованной с одной стороны громадой храма, а с другой полным отсутствием какого-либо освещения. Тотчас до меня донесся звук вынимаемого из ножен меча – неподалеку, значит, есть бдительный страж.

Страж и впрямь был. Да такой, что трое ребятишек-фанатиков вроде Гор Бобы не годились ему в ученики. Виртуозно размахивая мечом и работая ногами, точно заправский балерон, он порхал вокруг меня в сумерках, изредка сверкая лезвием длинного меча. Скажу честно: если бы ему еще и соответствующий клинок – у меня не было бы никаких шансов. Но альтернативы моему «Уризелю» человечество еще не придумало. Мне удалось зацепить его всего три раза, но этого оказалось достаточно. Вы скажете, что обычно трех раз хватает с лихвой, но я акцентирую ваше внимание на слове «зацепить». Произвести то, что называют ударом мне так и не удалось – уж больно ловким оказался этот подлец. Едва я успел перевести дух, как на меня навалился еще один прихвостень Кор Галома. Хорошо, что этим отморозкам не пришло в голову атаковать меня вдвоем – атака вполне могла быть успешной.

На этот раз мне удался хороший удар. Я поднырнул под его руку с занесенным для удара длинным мечом и нанес удар острием «Уризеля». Лезвие пробило доспехи Стража, как штык пробивает клозетную бумагу, и вышло со спины. Бой был стремительным и коротким, точно я не искусного воителя убил, а высморкался. И больше времени у меня ушло на то, чтобы выдернуть меч из поверженного тела. Еще несколько минут ушло на то, чтобы очистить его от крови и прочей ерунды, а затем я внимательно осмотрел то место, куда меня забросила нелегкая. В который раз передо мною находилась плотная решетка, но не нужно было никуда бежать. Я был уже хорошо знаком с методами орков.

Перед решеткой находились пять одинаковых камней с отверстиями, точь в точь такими же, как и в тайных комнатах с сыновьями духов – братьями Варрагами. Значит, от меня требовалось лишь всадить мечи уже окончательно мертвых шаманов в эти своеобразные гнезда, и решетка должна подняться. В теории. А что же будет на практике? Я немного потерзался в раздумьях: нужно ли вставлять мечи в той последовательности, в которой я проходил братьев-шаманов, или механизму это глубоко по-барабану? Оказалось, что второе. Решетка с тихим лязгом отворилась, и я прошел дальше – в комнату, на постаменте посреди которой стояла довольно знакомая мне личность и рассматривала меня из-под мохнатых брежневских бровей.

- Наконец-то! – воскликнул Ксардас.

Он производил впечатление смертельно уставшего человека, вырвавшегося из-под бомбардировки Хиросимы.

- Мне пришлось потратить уйму магической энергии, чтобы попасть сюда! – медленно произнес он.

- А что, в этом была необходимость? – сварливо спросил я. Мне очень не понравилось, что за мной наблюдают. Что за привычка у этого Глеба Бокия-Ксардаса? Никак не избавится от своих чекистских замашек?

- И это тоже! – через силу улыбнулся Некромант, - но, по-моему, я тебе обещал крепкие напитки, повышающие жизненную энергию, ману, силу и ловкость… ты же не считаешь, что мои руки могут путешествовать отдельно от меня? В соседних альковах я спрятал их достаточное количество. Ты только найди и забери.

- А для повышения потенции там ничего нет? – иронически спросил я.

- А это еще что такое? – искренне удивился он, но я лишь хмыкнул:

- Телепередача для стариков. Тема: как это было. Ведущая – прелестная мулаточка с крашеными под блондинку волосами…

- Хватит пороть чушь! – взвизгнул Некромант. Что его так задело? Неужели крашеная мулатка? Так она всех уже достала!

- Чтобы победить Спящего, необходимо проткнуть все пять сердец мечами, принадлежащими сыновьям духов! Запомнил? Спящий уже наполовину пробужден! Я чувствую! Не теряй времени! У Кор Галома уже…

Он не договорил, внезапно потерял сознание и распластался на площадке постамента. Я на всякий случай проверил ему пульс и заглянул под веко. Пациент скорее мертв, чем жив… или наоборот? Ведарство никогда не было моей сильной стороной. На всякий случай я оставил ему пузырек с зельем здоровья и пузырек с зельем маны, а сам отправился на поиски этих самых альковов.

Альков – с французского переводится как ниша в стене для кровати. То ли Ксардас хреново знал французский язык, то ли я его хреново понял, но то, что он назвал словом «альков» имело чуть ли не триста квадратов полезной площади. Я обшарил трижды каждый метр из этих трех сотен, но пока не догадался засунуть руку в одну из урн, ничего не нашел. У дальней стены стояло несколько урн в виде мумий с трагически заломленными руками, и вот в эти урны старый пердун Ксардас спрятал свои эликсиры. Таким образом у этого пацифика-чекиста обнаружилось нечто вроде юмора. Причем стоит уточнить, что рабочая полость у них располагалась во рту. То есть мне пришлось засовывать руки по локоть и шарить там с видом заправского бомжа.

Найденные бутылочки я не выпивал сразу, а складывал в специальный отдел рюкзака. Вот когда согребу все, рассортирую – тогда и пир горой можно закатывать. Покончив с одним «альковом», я направился во второй. Там в темном углу стояли сиротливо те же самые урны. Вполне вероятно, что здесь они назывались вовсе не урнами и выполняли роль отнюдь не собирателей мусора. Но они мне напомнили жаркий день 1980 года, рассвет которого я встретил на железнодорожном вокзале в городе Полоцке. Там на перроне стояли урны оригинальной конструкции - в виде раскрывшего пасть пингвина. Десятилетнему ребенку в предрассветных сумерках казалось, будто пингвины живые, а злые люди поставили их сюда в наказание. Ребенком был я, пингвинами – изделия из двухмиллиметровой стали, а урны эти простояли на перроне еще не один год. И не десять, ибо мой младший брат, учась в местном техникуме на лесника, однажды за рюмкой огненной воды поведал мне о тех же ощущениях. Найти бы архитектора, да разукрасить ему рыло!

Когда я присел возле старого коматозника и принялся считать бутылочки, раскладывая их по ранжиру, он тихонько стонал, но глаз не открывал.

- Эй, летаргия! – позвал я, - это чего, все мне?

Ксардас не ответил. По моему, в его теле нынче бились темные и светлые энергии, выясняя, которая из них первичнее. На мраморной плите передо мной лежало два зелья ловкости, семь зелий силы, два зелья власти, шесть зелий силы духа, семь зелий жизни, один экстракт и одна эссенция жизни. На ярлычках старушечьим почерком были написаны названия и эффект от каждого из них. Особенно мне понравились зелья власти. Они давали прибавку одновременно к силе и к ловкости. Этакие «зелья комплексного воздействия». Увидев, что греховодник Ксардас не собирается помогать мне решить проблему очередности поглощения, я начал с зелий, влияющих на здоровье. Ощутив, как мой запас жизненных сил увеличился раза в полтора, я принялся за магию. В голове с непривычки начали колоть иголки. Холодные мерзкие иголки, но после этих уколов я почувствовал себя гораздо бодрее. Затем пришел черед ловкости. После распития напитков, ее повышающих, мне показалось, будто я могу взбежать по отвесной стене и помочиться на пол, стоя вниз головой на потолке. От зелий силы мой (немного великоватый мне доспех) наполнило первосортными мышцами, сделавшими бы имя любому культуристу.

Закончив пить эти дьявольские коктейли, я еще раз взглянул на неподвижное тело Некроманта. Ксардас пребывал в глубокой коме. Лишь грудь его едва видимым глазу движением вздымалась и опускалась, обеспечивая слабое насыщение крови кислородом.

- Короче, старик, я пошел!

Произнеся эту сакраментальную фразу, я решительно свернул направо и устремился по извилистой лестнице, уводящей меня вниз. Где-то впереди Кор Галом будил Спящего, и выпитые мной эликсиры заставляли чувствовать повисшее в воздухе напряжение, которое современные мне рок-певцы, не сговариваясь, называли «предчувствием гражданской войны». Я называю эту узкую дорожку лестницей, но ступеней на ней не было – лишь пологий спуск, точно в каком-нибудь паркинге. Гаражи такие многоэтажные, у нас в Светлогорске их не было…

Когда из-за угла на меня бросился очередной Страж, я даже не заволновался. Расстояние между нами было приличное, а в рюкзаке моем пылилось штук двадцать мощных заклинаний типа «огненный шторм» - когда же еще колдовать, как не сейчас. Трех огненных вихрей с него хватило. Искореженное от высокой температуры тело и оплавленные доспехи немилосердно воняли, когда я проходил мимо, но открывшаяся моему взору картина заставила забыть обо всем.

После очередного поворота извилистый спуск закончился. Дальше нужно было добираться по скалам, плавающим в огненной лаве. Из щелей между скалами доносилось негодующее ворчание раскаленной магмы, вырывались клубы перегретого пара, и я мечтал о том, что если свалюсь - смерть моя будет быстрой и практически неощутимой. Для того, чтобы почувствовать под ногами твердый гранит, мне понадобилось перебраться через три скалы с их неповторимым эффектом плавающего айсберга. Только соберешься куда-то прыгать, а она, сволочь, уходит из-под ног. И сапоги мои отнюдь не тапочки эквилибриста – скорее, мечты ортопеда. Нога в них зафиксирована четко – колебания скалы улавливаются, но ничего сделать нельзя.

Прыгая по скалам, я каждую секунду ждал, что везение мое вот-вот закончится, и очередной «айсберг» сбросит меня вниз головой прямо в раскаленную бездну – аналог бочки со смолой в христианской мифологии. Но бог (а может и боги) все же миловал. Видимо, Спящий ему давно встал костью поперек божественного горла. Я очутился перед колоннадой входа в Святилище – Зал Спящего. Не знаю, как я это почувствовал. Возможно, подсобили выпитые в огромном количестве эликсиры. Возможно, подсказала измотанная нервная система. Возможно, мне померещилось. Все возможно. Между колонн виднелась знакомая фигура фанатика в доспехах Стража. Парень замер неподвижно и во все глаза пялился вниз – там происходило нечто ужасное. Он даже не пошевелился, когда его пожрало пламя «огненного шторма».

Я вошел в зал, точно Егоров с Кантарией на крышу Рейхстага. Думаю, Кантарию послал замполит из желания угодить Сталину. Ведь не каждый день грузины гуляют по крышам немецких управ. Да еще и с красным флагом. Зато потом немцы из «Пираньи» такую классную игру создали – куда до нее Второй Мировой! Это я говорю не для того, чтобы ворошить прошлое, а для того, чтобы вы представили, какие у меня были ощущения. Я точно Егоров искал место, куда воткнуть флаг, чтобы все видели. Вот только не было у меня Кантарии с длинным грузинским шилом, который прикрывал бы мою задницу сзади. И танки снизу не поддерживали, молотя по окрестностям купола фугасами.

Войдя в зал, я очутился как бы на задних рядах сидений в кинотеатре. Давали премьеру. Действо называлось «Пробуждение Спящего». В главной роли – мой заклятый друг Кор Галом, возле которого в качестве статистов шевелилась добрая дюжина Послушников, вооруженных длинными посохами. Хорал ревел на древнеславянском ритуальные слова, а на постаменте перед ними в такт завыванию качался на своих восьми ногах здоровенный паук. Создание спало – паучий храп едва ли не перекрывал хор Послушников. Зрелище призывания так меня захватило, что я едва не проспал атаку. Оказывается, на входе в главный зал дежурили два Стража. Один справа, а другой – слева. И вот теперь тот, что слева, меня обнаружил. Боясь привлечь внимание Кор Галома бряцанием оружия, я приготовил давно лежавшее сверху заклинание «огненного дождя» и активировал его, как только ублюдок с двуручником вошел в десятиметровую зону поражения.

Все! Стражи мертвы. Я снял с плеч арбалет и осторожно выглянул со своей наблюдательной площадки. Все осталось по-прежнему. Послушники пели, Кор Галом дирижировал и направлял энергию хорала, Спящий подтанцовывал на сцене. Каюсь, раньше я думал, что Спящий и есть – Беллиар. Нет, братцы! Боги такими не бывают. Ничего божественного в этом гигантском пауке отродясь не водилось. Ур-Шак был прав. Это – злобный демон, один из архидемонов при Беллиаре. Только и всего. Но победить его…

Гундосящий крайний справа Послушник очень удивился, когда в спину его вонзился арбалетный болт. Он свалился молча, но со своих мест вскочили еще двое и бросились ко мне. Остальные продолжали свою работу по пробуждению Верховного Сюзерена. Работенка пошла непыльная. По одному либо по двое Послушники бросались ко мне, повинуясь мысленным командам Кор Галома, а я уже разбирался с ними стремительно и беспощадно. Ну в самом деле, что же вы? Какой урон может нанести Послушник хоть и трижды боевым, но деревянным, посохом закованному в волшебную броню рыцарю? Ладно, не смейтесь. Я не знаю, как еще назвать парня в пуленепробиваемых доспехах. Просто не будь дураком и не подставляй голову. Вы когда-нибудь видели в кино, чтобы парень на «Харли-Дэвидсоне» в шлеме ездил? И я не видел. Так что это лишь вопрос сноровки.

Когда у Кор Галома, бывшего Просвещенного Учителя Болотного Лагеря, кавалера двух «Дубовых сучьев» и одной «Намыленной веревки» закончились ученики, все до единого погибнув в неравной схватке со мной, он взревел от ярости. Ритуал пробуждения так и не закончен, а тут еще гляди, чтобы в незащищенную спину не вонзился арбалетный болт от коварного Марвина! Но пасаран, вашу мать! Перепрыгивая через две ступеньки, Сумасшедший Кор Галом бросился ко мне.

- Ну, здравствуй – это я! – пропел я голосом Высоцкого.

- Проклятый еретик! – возопил он.

Вот те раз! Это где же он таких спецтерминов нахватался? А Кор Галом продолжал заливаться соловьем:

- Хотел устроить нам неприятный сюрприз? Хозяин давно предупредил меня о твоем приближении! Он уже почти проснулся и вскоре сметет с лица Земли всех неверных! И первым из них будешь ты, глупец!!!

В руках у него стало разгораться пламя волшебного огня, и я благоразумно отскочил в сторону.

- Среди специалистов по дуговой и газосварке тебе бы цены не было. Но ведь всяко дерьмо метит исключительно в держатели мира!

От его первого удара я уклонился. Черт побери! Ведь он пальнул в меня заклятием «Пирокинез»! Это, братцы, такая штука, типа напалма. Пока не кончится у мага запас магической силы, из него бьет струя пламени – не приведи господь угодить под нее. Мне ничего не оставалось делать, как плясать вокруг него на безопасном расстоянии и время от времени чертить острием своего меча замысловатые смертоносные фигуры. Кор Галом тоже не был новичком на подобной танцплощадке. Уклонялся, стервец, со стремительностью кобры от моих выпадов, а после не забывал метнуть в меня огненную струю.

Пришлось нанести ему целых шесть ударов, прежде чем он свалился мне под ноги в хриплым возгласом «прими, хозяин!». Я был настолько зол на него, что забыл о Гаагской конвенции, Цюрихском мирном соглашении и Женевском договоре. А также обо всех правилах обращения с мертвыми и пленными. Минут пять я в злобе и ярости катал тело Кор Галома по граниту, пока у него внутри не перестало трещать.

- На отбивную! – выдохнул я, жадно вдыхая воздух, - Спящему на обед! А гарнира мы ему сейчас накладем! По самое «не балуйся»!

Почувствовав, что напряжение из рук и ног еще не ушло, я присел на каменные ступеньки и перевел дух. Внизу Спящий Демон-паук обеспокоено перебирал жвалами, очевидно, ощущая ментальный голод. Ну еще бы! Я ведь перебил практически всех его сторонников. Что там говорил Ксардас, перед тем, как впасть в анабиоз? Пронзить мечами шаманов пять сердец? Интересно, где эти сердца спрятаны? Следопыт из меня, признаться, хреновый. Но нужно что-то делать, пока эта зверюга и в самом деле не проснулась. Поднявшись на ноги, я начал спускаться вниз, туда, где еще недавно Кор Галом руководил церемонией вызова своего ужасного демона… или, все же бога? Вернее, покровителя. Кстати, кто сказал, что если бог похож на большого паука, то это - дьявол? Боги тоже разные бывают… наверное. И в виде деревянных чушек, обнесенные частоколом с насаженными на каждый кол головами. Даже окруженные каменными столбами с непонятного назначения углублениями…

Стоп! А ведь столбов и вправду всего пять. И таинственные плиты с барельефами оскалившихся орков закрывают углубления. Вот где корова прошла! Вот где собака порылась! Вот где мамонт покакал! А ну, от винта! Да-да! От винта! Так покойный Карлсон кричал наседавшим на него гомосексуалистам. Но разве ж Борю с Шурой просто так отгонишь? И летчик недрогнувшей рукой направил свой истребитель прямо в центр Дворца Сексуальных Меньшинств… бля, что-то в сон клонит. Не проделки ли это вон того Дрыхнущего? Очень странные видения пошли, точно я впервые затянулся конопляной самокруткой…

Руки мои не дрогнули и резко отодвинули вниз плиту первого с левого края столба. Она ушла вниз, а моему взору открылось кроваво-зеленое, трепещущее сердце одного из сыновей духов с труднопроизносимыми именами. Я выхватил наугад один из пяти ритуальных мечей и пронзил им бьющийся комок плоти. В рожу мне хлынула багрово-зеленая кровь, а сзади дохнуло сернистым газом. Мгновенно отскочив, я продрал глаза и уставился на висящего Демона-Лорда. Он увидел, что блицкриг не удался и осторожно приблизился ко мне, кастуя заклинание огненного шторма.

- У, селедка летающая! – выругался я, - отстал от мамочки?

- Гх-ррр! – выдохнул чертов демон очередную порцию чего-то сернистого. Два атома водорода на один серы, и отталкивающий эффект обеспечен – тут и магии не нужно. Ни одна проститутка не пристанет!

Пришлось мне повозиться с этой хитрожопой сволочью. Демон воевал по методике армии Израиля: точечные плотные удары по неожиданным местам и глухая оборона из минных полей при переходе мавров в атаку. Плюс грозно сопящая армия американцев за спиной – это я о грозном присутствии Спящего, чтоб ему никогда не проснуться! Все решил мой Уризель. Уверенно зацепив одной из многочисленных зазубрин лезвия Лорда-Демона, он не позволил ему удрать на недосягаемую высоту, а удар моей латной рукавицы вышиб из него дух на пару миллисекунд. Этого как раз хватило, чтобы смердящая тварь спутала верх и низ, и со всей дури приложилась башкою о каменный пол. Вот тут я и нанес разящий удар. Уф! Это что получается? Мне при каждой «операции на сердце» придется фехтовать с демонами?

Переведя дух, я проверил свою догадку. Не успело лезвие ритуального меча пронзить очередное сердце, как сзади возник еще один демон. Я едва успел отпрыгнуть – таким стремительным было его нападение. Как рассказывал один привлеченный к административной ответственности за хулиганство, «он замахнулся – я отмахнулся. Не помню, как его мозги на асфальте оказались!» Пошла рутинная работа. Взмах мечом, блок, отскок от огненной струи, перекат через спину, взмах мечом и т.д.. Желая покончить побыстрее со всей этой фигней, я уже не отдыхал, а просто махал мечом, стараясь не попасть под огненный удар очередного демона.

Плохо помню, как упал последний демон, и в помещении храма мертвый штиль сменило самое настоящее торнадо. Порыв священного ветра налетел из ниоткуда, разрушил несколько колонн (мне едва удалось отпрыгнуть – задавило бы без вопросов) и повалил все пять массивных каменных столбов. Спящий жалобно заверещал, точно варан, у которого отрывают хвост на предмет проверки автотомии, сложил передние жвала и спрятал их под собой. Все восемь ног его прижались к телу, финальный порыв ветра подхватил скрутившегося в позу зародыша Злого Бога (Доброго Демона) и унес в расщелину, расположенную где-то позади. Ее я сразу не заметил – она была в «мертвой зоне», за спиной громады паучьего тела.

Следом за ним ринуться мне даже в голову не пришло. Во-первых, из расщелины повеяло чем-то очень нехорошим, а так же из нее все еще доносилось жалобное повизгивание поверженного бога. К тому же, я был озабочен иным: прыгая по всему залу, старался не угодить под каменные обломки, что сыпались и валились со всех сторон. Спящий взвизгнул в последний раз, причем так пронзительно, что мне его даже стало жаль. Я отвлекся на мгновение, и в тот же миг одна из опорных колонн развалилась надвое; осколок ее в несколько тонн весом повалил меня на пол и прижал к камню. Сверху начали сыпаться еще камни, и из последних сил я закрыл лицо руками. Воздуха становилось все меньше и меньше, тяжесть сверху не отпускала, но была вполне терпимой – магические рудные доспехи служили мне последнюю службу, хотя неизвестно еще, что было бы лучше: медленная смерть от удушья или быстрая от размазывания по полу громадной колонной.

Тем временем сверху свалилось что-то еще, я потерял сознание и в краткий миг перехода между двумя устойчивыми состояниями увидел несколько картин.

Вот в Храме Болотного Лагеря извивается Наталья под мускулистым телом незнакомого Послушника. Его напряженный затылок от пронзительного всхлипа Спящего вздрагивает, голова оборачивается, и я с ужасом узнаю в Послушнике Нираса – еще одного неудачника, которого когда-то пожалел и не прирезал, как бешеную крысу.

Вот Наемники в Новом Лагере готовятся ко сну, но внезапно в пещеру вбегает взволнованный Горн. Матерясь, он тащит упирающегося Сатураса из его конуры и тычет носом в чистое звездное небо. Барьер исчез! Барьер пропал! – беззвучно орет он, но Сатурас задумчиво чешет чресла через толстую войлочную ткань робы Высших Магов Круга Воды и недоверчиво качает головой. Рядом Ли. На его лице молчаливое торжество. Больше между ним и Робаром Вторым нет преград, дело только во времени. Он возьмет старого черта за яйца и прочтет заупокойную.

Диего с Лестером сидят, обнявшись, у костра и пьют из горлышка рисовую бурду – крепче в Колонии ничего нет. К костру подходит Мильтен и что-то им говорит. Диего крутит пальцем у виска и перстом указует куда-то в сторону гор. Мильтен упрямо кивает в другом направлении. Они недолго спорят, затем Маг Огня уходит.

По дороге на торговую площадь бредет упрямый старик в одежде Некроманта. Значит, Ксардасу удалось вырваться! За спиной его точно такой же волшебный рюкзак, как у меня, одежда его помята и запылена – старый черт упрямо старается преодолеть расстояние между мостом через Ручей Луркеров и Старой Шахтой.

Ворота в Старом Лагере поднимаются, из них выходит разномастный уцелевший сброд: Декстер с мешком приличных размеров, Бладвин (вот черт, я думал, что убил его), Скатти, волочащий за собой упирающегося Мэда. Через некоторое время показывается тяжело ступающий Торус, несущий на плече кузнеца Гуно. Того видать крепко приложило башкой, поэтому Торус идет медленно, стараясь не оступиться с отнюдь не легким телом. Оглянувшись назад, Скатти отпускает Мэда, тот довольный убегает в лес. Сам мастер клинка спешит на помощь к Торусу. Хороший кузнец ценится гораздо выше малолетнего имбецила.

Последним из Старого Лагеря выбирается… черт подери, это же Равен! И этого я не убил! Баюкая поврежденные конечности и распухшую челюсть, он ковыляет вслед за остальными и что-то негодующе мычит. Затем валится в пыль дороги и надолго замирает.

В этой точке я немного подвис и продолжал незримое наблюдение. Не знаю, как долго это продолжалось, но вскоре на дороге показалась одинокая фигура Послушника из Болотного Лагеря. Это оказался наркоторговец – Фортуно. Лицо его было перекошено, точно от зубной боли, но он все же остановился у распластанного Равена и приподнял его.

Финал был прекрасен. На траверзе Болотного Лагеря показался трехмачтовый корабль под черным флагом. А удивленный одноглазый бородач стоя на мостике рассматривал берег в подзорную трубу. Он был одет в пестрые одежды бордового цвета, пустая глазница занавешена черной повязкой. Жестом флотоводца капитан пиратов указал на дивный лагерь – в сторону берега полетело пушечное ядро…

Внезапно все прервалось. Я ощутил, как меня тянут за ноги и сознание мое затянула первозданная тьма. Быть может, это и была смерть…